Костя Чубенко и Вахеев выбираются из шалаша.
В румяном утреннем небе стройно плывут лебеди.
— Ох, сколько их нынче! — Костя хватается за голову. — Да они, может, к самому большому водоему летят— к Лихому яру!.. Помнишь, как мы там работали в прошлом году?
— Как не помнить!.. Значит, думаешь, туда путь держат?
— Непременно туда.
— Ну, вот и хорошо... Вот и правильно.
А лебеди все плывут, плывут и тают над далекими курганами в розовом сиянии теплой весенней зари, подобно белым дымкам.
Утро разгорается. С озера сильнее веет ветром... Да пет, он, пожалуй, дует вовсе и не с озера: ведь он не кисловатый, он очень бодрый и чистый, и веять ему только вон из-за тех курганов, где и степи лежат обновленно-прохладные и куда хочется лететь не одним лебедям!
Волга + Каспий
Утром старенький колесный пароход пришлепал в Астрахань.
Предзимнее, но еще лучистое азиатское солнце все настойчивее прожигало толщи ненастных туч — и наконец, округло, улыбчиво просияло в голубом проеме, выплеснуло на стылую землю скопленный прощальный жар.
День обещал быть погожим, а мне было грустно: остались позади побуревшие леса поймы и глинистые крутояры, большие и малые селенья с пустынными причалами, где один за другим сходили пассажиры-рассказчики.
Впрочем, новые встречи — новые рассказы.
