Лежал Разин в шатре на бархатных подушках с золочеными кистями, говорил своему песеннику и бахарю:
— Потренькай, дед, на домре, спой что-нибудь утешное, а то неможется мне чтой-то. Чую: отвадил от себя есаула Черноуса. Негожа такая разладица перед боем.
А бахарь тот был вещун-всесилец; он и вымолвил слово советливое:
— Черноус, но моей замете, .корыстник и злонравец, при беде первый отступник, и ты, атаманушко, не печалься о нем. Лучше приставь к нему казака падежного, чтоб посек его при злом умысле. А печалиться тебе, сокол, от другой порухи: ржа едучая притупила твою саблю вострую.
И верно: не блестит больше сабля, поржавела. «С чего бы такая напасть? — думает-гадает Степан Тимофеевич.— Али кровь невинная, девичья, запеклась, али Черноус ржу напустил?»
Брат Фролка и грозный есаул Чикмез мигом кинулись к атаманской сабле и начали брусками сдирать ржавчину. Да не тут-то было! Не идет ржа на убыль. И помрачнел Степан Разин, сдвинул на глаз красную бархатную шапку: ох, не к добру, не к добру такое лихо!
Тем часом бахарь, за борт, перевесившись, зраком своим пронзительным кипень-воду буравил, потом же сказал вещие слова:
— Пошто кручинишься, атаманушко? У энтого самого прохожего места, по прозванью «Яблочный квас», лежит на речном дне песок белый, чистый, студеный. Он всякую ржу изничтожит, только достать его трудно.
Глянул Разин на своих есаулов — ну-ка, кто горазд?— и каждый, подбоченясь, наперед вышел: молодец к молодцу! И стали они в кипень-воду отважно кидаться, по никто со дна не зачерпнул хоть горстку песка.
Тут наступил черед Черноуса. «Что-то больно страшливо косится на меня батька,— рассудил есаул.— Надо перед ним выслужиться!» Взобрался он повыше на мачту и рухнул вниз камнем. Сквозь всю воду прошел, темечком в дно ткнулся, двумя горстями черпнул песок — с ним и вынырнул к атаманскому стругу.
Как взял Степан Разин тот песок белый, чистый, студеный, как провел им по лезвию — ясным зеркальцем блеснула сабля и снова завострилась. Тут на радостях обнял атаман своего удалого есаула, а на бахаря взглянул с укором: дескать, напраслину ты возводил на Черноуса, за меня он в огонь и воду идет!
