А на море-то, хочешь — верь, хочешь — нет, красуется, будто родинка приглядная, бархатистая, самый натуральный остров! Правда, небольшой он, вовсе даже с кулачок, ежели с высоты на него, примерно, глянуть. Но все-таки, черт возьми, остров, а не какое-нибудь там корыто! И па нем сосенки-крепыши и 
щетинятся, одначе все голенькие, как перед весенней цветью. Только откеда он взялся, этот островина,— вот в чем заковыка.
И стою я, онемелый, одеревенелый, будто колодина, просто до потери всякой сознательности сраженный этим самым чудо-юдом. Да вдруг как вскричу, ровно психо- ватый, да как швырнет меня нечистая сила в окно заме- сто двери,— я так и покатился под гору!
Пал Антоныч за мной гонится, кричит, чтоб я обождал. А я сгоряча-то, в душевной своей потрясенности, уже лодку спихиваю с отмели и первым в нее заскакиваю, а уж гость за корму кое-как уцепился и карабкается, сердешный, в портах мокрых.
Ладно, поплыли мы к чудо-острову. Я веслами вымахиваю, как иная птица крыльями не машет, потому — наторелый. Лодка моя с волны на волну скок да поскок. Мчимся будто с моторчиком! Да и ветер, надобно сказать, береговой дует, самый погонный. Полнейшее благоприятство! Но глянул я через плечо и сердцем зашелся: остров-то как был далече, так все и маячит там, неподступчивый!
— Это как же понять такое затейство? — обращаюсь я к Пал Антонычу.— Вот вы, кажись, шибко грамотный человек, все науки превзошли. Так вот вы и растолкуйте, почему остров новоявленный в убег от нас пустился.
Пал Антоныч со своей ученостью засох, как стручок гороховый; знай голову лысистую, шишковатую скребет, а выскрести из нее ничего толкового не может, потому как и на него нашло полное обалдение.
— Давай-ка,— предлагаю,— рядком сядем да вровень покидаем весла, коли одному несподручно беглеца настигнуть.
Начали мы заедино грести. Уже и рубашки наши склеились, а мы все гребем... Берег уже заделался тонюсенький, ровно тебе веревочка натянутая, а мы знай себе дробим воду... И что же? Он, этот остров окаянный, никакой охотки не имеет сойтись с нами. Так все и маячит на горизонте. Не остров — сплошная насмешка над человечеством!
И нашло тут на нас умопомрачение.
