Костер
Сплавщик Рябцев покидал Макарьев...
С самого утра ненастилось, несло холодом с Волги, береговым сыпучим песком. Ветер без передышки гонял его вьюжные клубы по улицам, наваливал грязно-желтые сугробы под низкие оконца старых домишек, забивал крупитчатой пылью щелястые сараи, заборы, пешеходные мостики, и теперь, в вечернюю сумеречь, городок казался особенно грустным, каким-то подавленным, словно вдоволь уже наглотался песку.
«Ах ты, разнесчастный Макарий! — думал Рябцев.— Весной Волга не жалует тебя, водой кроет, а нынче вот песком тебя заплеснуло: идешь — и ноги вязнут, в зубах скрип, прямо спасу нет!»
Он свернул в боковую улочку и, пониже пригнув голову, потащился со своим фанерным чемоданом к Волге, в сторону лесозавода. На пути все чаще попадались поленницы дров, навалы белых пахучих реек; сам песок ужо мешался с гнилым корьем и щепой. Вся эта заваль приятно упружила под ногами, идти было легко, однако грустные мысли не покидали Рябцева. Вслушиваясь в звенящий судорожный гул пилорамы, он думал о том, что тесозаводу, в сущности, оставалось жить считанные месяцы, пока не прихлынуло Чебоксарское море...Печальный, он шел мимо заводских конторок, мастерских, складов — мимо всего этого ветхого, перекошенного, врем
енного! — и скоро выбрался к суровым монастырским стенам. Отсюда, от угловой башни, с подмытого берега, он увидел ненастную черноту Волги, черный полог туч, а между этим кромешным мраком земли и неба — как бы висящие в воздухе золотисто-теплые правобережные огоньки Лыскова, их живой мотыльковый трепет.
Прямо от главных монастырских ворот вел крутой спуск к перевозу. Рябцев, поеживаясь, сошел по мосткам вниз, на пристань, но катер только что отвалил и, но словам дежурного матроса, вернется не скоро: пойдет на заправку...
С пристани, если смотреть па запад, виднелось устье Керженца, вся пустынная запань между песчаной косой, намытой речкой, и ее левым берегом, тоже песчаным.
Когда-то здесь, на сплавном рейде, днем и ночью вязали огромные плоты, на берегу обсыхал топляк, источая крепчайший спиртной запах гнили, а сейчас — тишь, запустение, одна вихревая пляска песка да пылающий одинокий костер... Кто его разжег? Что за люди собрались у огня?..
